Басня
Казалось бы, ну как не знать
Иль не слыхать
Старинного присловья,
Что спор о вкусах — пустословье?
Случилось так, что с дедом за столом,
В собрании гостей большом,
О вкусах начал спор его же внук, проказник,
Старик, разгорячась, сказал среди обеда:
«Щенок! тебе ль порочить деда?
Ты молод: все тебе и редька и свинина;
Глотаешь в день десяток дынь;
Тебе и горький хрен — малина,
А мне и бланманже — полынь!»
Мы разнимся в судьбе:
Во вкусах и подавно;
Я это басней пояснил тебе.
С ума ты сходишь от Берлина;
Тебе, дружок, и горький хрен — малина,
А мне и бланманже — полынь.
Примечания:
Первая публикация — в «Современнике», 1854, №2
«Современник», 1853 г.) эта басня была озаглавлена «Урок внучатам» — в ознаменование действительного происшествия в семье Козьмы Пруткова.*
* В экземпляре «Полного собрания сочинений» 1884 года, подготовленном для издания 1885 года В. Жемчужниковым, написано продолжение сноски, которое напечатано не было, и где, как и в басне, сатирически противопоставлялись славянофилы западникам: «Именно: в день его именин, за многолюдным обедом, на котором присутствовал, в числе прочих чиновных лиц, и приезжий из Москвы, известный своею опасною политическою благонадежностью, действительный статский советник Кашенцов,— с почтенным хозяином вступил в публичный спор о вкусе цикорного салата внучатый племянник его К. И. Шерстобитов. Козьма Прутков сначала возражал спорщику шутя и даже вдруг произнес, экспромтом, следующее стихотворение:
Я цикорий не люблю —
Оттого что в нем, в цикорье,
Попадается песок...
Где качается челнок;
Где с бегущею волною
Спорит встречная волна
И полуночной порою
Этот неожиданный экспромт привел всех в неописуемый восторг и вызвал общие рукоплескания. Но Шерстобитов, задетый в своем самолюбии, возобновил спор с еще большею горячностью, ссылаясь на пример Западной Европы, где, по его словам, цикорный салат уважается всеми образованными людьми. Тогда Козьма Прутков, потеряв терпение, назвал его публично щенком и высказал ему те горькие истины, которые изложены в печатаемой здесь басне, написанной им тотчас после обеда, в присутствии гостей. Он посвятил эту басню упомянутому действительному статскому советнику Кашенцову в свидетельство своего патриотического предпочтения даже худшего родного лучшему чужестранному».