Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Р"

1. Досуги и Пух и перья. Осады Памбы

Входимость: 1. Размер: 3кб.

Часть текста: и Пух и перья Осады Памбы Романсеро, с испанского Девять лет дон Педро Гомец, По прозванью Лев Кастильи, Осаждает замок Памбу, Молоком одним питаясь. И все войско дона Педра, Девять тысяч кастильянцев, Все, по данному обету, Не касаются мясного, Ниже* хлеба не снедают; Пьют одно лишь молоко. Всякий день они слабеют, Силы тратя по-пустому. Всякий день дон Педро Гомец О своем бессилье плачет, Закрываясь епанчою. Настает уж год десятый. Злые мавры торжествуют; А от войска дона Педра Налицо едва осталось Девятнадцать человек. Их собрал дон Педро Гомец И сказал им: «Девятнадцать! Разовьем свои знамена, В трубы громкие взыграем И, ударивши в литавры, Прочь от Памбы мы отступим Без стыда и без боязни. Хоть мы крепости не взяли, Но поклясться можем смело Перед совестью и честью: Не нарушили ни разу Нами данного обета, — Целых девять лет не ели, Ничего не ели ровно, Кроме только молока!» Ободренные сей речью, Девятнадцать кастильянцев, Все, качаяся на седлах, В голос слабо закричали: «Sancto Jago Compostello!** Честь и слава дону Педру, Честь и слава Льву Кастильи!» А каплан*** его Диего Так сказал себе сквозь зубы: «Если б я был полководцем, Я б обет дал есть лишь мясо, Запивая сантуринским». И, услышав то, дон Педро Произнес со громким смехом: «Подарить ему барана; Он изрядно подшутил». Примечания: Первая...

2. Досуги и Пух и перья. Безвыходное положение

Входимость: 2. Размер: 3кб.

Часть текста: И уж составил план. И к миросозерцаныо Высокому свой ум стараясь приучить, Без задней мысли, я к простому пониманью Обыденных основ стремился всей душой. Но, верный новому в словесности ученью, Другим последуя, я навсегда отверг: И личности протест, и разочарованье, Теперь дешевое, и модный наш дендизм И без основ борьбу, страданья без исхода, И антипатий болезненной причуды! А чтоб не впасть в абсурд, изгнал экстравагантность... Очистив главную творения идею От ей несвойственных и пошлых положений, Уж разменявшихся на мелочь в наше время, Я отстранил и фальшь и даже форсировку И долго изучал без устали, с упорством Свое, в изгибах разных, внутреннее «Я». Затем, в канву избравши фабулу простую, Я взгляд установил, чтоб мертвой копировкой Явлений жизненных действительности грустной Наносный не внести в поэму элемент. И технике пустой не слишком предаваясь, Я тщился разъяснить творения процесс И «слово новое» сказать в своем созданье!.. С задатком опытной практичности житейской, С запасом творческих и правильных начал, С избытком сил души и выстраданных чувств, На данные свои взирая объективно, Задумал типы я и идеал создал; Изгнал все частное и индивидуальность; И очертил свой путь, и лица обобщил; И прямо, кажется, к предмету я отнесся; И, поэтичнее его развить хотев, Характеры свои зараней обусловил; Но разложенья вдруг нечаянный момент Настиг мой славный план, и я вотще стараюсь Хоть точку в сей беде исходную найти! Примечания: Первая публикация — в «Современнике», 1854, №3. Аполлон Григорьев (1822 — 1864) — литературный и театральный критик, поэт, автор стихов-романсов. Создал «органическую критику» * В этом стихотворном письме К. Прутков отдает добросовестный отчет в безуспешности приложения теории литературного, творчества, ...

3. Приложения к Сочинениям Козьмы Пруткова. Проект: о введении единомыслия в России

Входимость: 2. Размер: 10кб.

Часть текста: я — первый. (Напереть на то, что я — первый. Это может помочь карьере. Далее развить то же, но в других выражениях, сильнее и подробнее.) Трактат. Очевидный вред различия во взглядах и убеждениях. Вред несогласия во мнениях. «Аще царство на ся разделится» и пр. Всякому русскому дворянину свойственно желать не ошибаться; но, чтоб удовлетворить это желание, надо иметь материал для мнения. Где ж этот материал? Единственным материалом может быть только мнение начальства. Иначе нет ручательства, что мнение безошибочно. Но как узнать мнение начальства? Нам скажут: оно видно из принимаемых мер. Это правда... Гм! нет! Это неправда!.. Правительство нередко таит свои цели из-за высших государственных соображений, недоступных пониманию большинства. Оно нередко достигает результата рядом косвенных мер, которые могут, по-видимому, противоречить одна другой, будто бы не иметь связи между собою. Но это лишь кажется! Они всегда взаимно соединены секретными шолнерами единой государственной идеи, единого государственного плана; и план этот поразил бы ум своею громадностью и своими последствиями! Он открывается в неотвратимых результатах истории. Как же подданному знать мнение правительства, пока не наступила история? Как ему обсуждать правительственные мероприятия, не владея ключом их взаимной связи? — «Не по частям водочерпательницы, но по совокупности ее частей суди об ее достоинствах». Это я сказал еще в 1842 г. и доселе верю в справедливость этого замечания. Где подданному уразуметь все эти причины, поводы, соображения; разные виды, с одной стороны, и усмотрения, с другой?! Никогда не понять ему их, если само правительство не даст ему благодетельных указаний. В этом мы убеждаемся ежедневно, ежечасно, скажу: ежеминутно. Вот почему иные люди, даже вполне благонамеренные, сбиваются иногда злонамеренными толкованиями; у них нет сведений: какое мнение справедливо? Они не знают:...

4. Жуков Д.: Классик, которого не было

Входимость: 1. Размер: 91кб.

Часть текста: Якова Хама, Аполлона Капелькина и других. Стихами оп писал басни, эпиграммы, лирику, баллады. Не чужды ему были драматические жанры: комедия, водевиль, драма, мистерия, естественно-разговорное представление... В его прозе можно усмотреть автобиографический, публицистический, исторический и эпистолярный жанры. Он писал полемические статьи и проекты. И наконец, своими афоризмами прославился как философ. До сих пор неясно, писал ли Козьма Прутков пародии, подражал ли знаменитым поэтам или был совершенно оригинальным писателем. Только настроишься на одну из этих трех его ипостасей, как тут же попадаешь впросак - по форме вроде бы одно, по содержанию другое, а пораскинешь умом, познакомишься поближе со всякими обстоятельствами его эпохи, и окажется там и третье, и четвертое, и пятое... Вот, казалось бы, дошел до дна, аи нет - не одно оно у произведения достопочтеннейшего Козьмы Петровича, а столько, что и со счету собьешься и уж не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать над несовершенством бытия и человеческой натуры, начинаешь думать, что глупость мудра, а мудрость глупа, что банальные истины и в самом деле полны здравого смысла, а литературные изыски при всей их занятности оборачиваются недомыслием. Литературное тщеславие рождает парадоксы и выспренности, за которыми кроется все та же банальность, и даже в любом литературном абсурде и безумии есть своя логика. Человеку свойственно обманывать себя, и литератору - особенно. Но в минуты прозрения он видит ярче других собственные недостатки и горько смеется над ними. Себе-то правду говорить легко, другим - сложнее... Потому что горькой правды в чужих устах никто не любит. И тогда появляется...

5. Краткий некролог и два посмертные произведения Козьмы Петровича Пруткова

Входимость: 3. Размер: 10кб.

Часть текста: не стало! Его уже нет, моего миленького дяди! Уже не существует более этого доброго родственника, этого великого мыслителя и даровитейшего из поэтов; этого полезного государственного деятеля, всегда справедливого, но строгого относительно своих подчиненных!.. Драгоценнейший мой дядюшка Кузьма Петрович Прутков всегда ревностно занимался службой, отдавая ей большую часть своих способностей и своего времени; только часы досуга посвящал он науке и музам, делясь потом с публикой плодами этих трудов невинных. Начальство ценило его ревность и награждало его по заслугам: начав службу в 1816 году юнкером в одном из лучших гусарских полков, Кузьма Петрович Прутков умер в чине действительного статского советника, со старшинством пятнадцати лет и четырех с половиною месяцев, после двадцатилетнего (с 1841 года) безукоризненного управления Пробирной Палаткой! Подчиненные любили, но боялись его. И долго еще, вероятно, сохранится в памяти чиновников Пробирной Палатки величественная, но строгая наружность покойного: его высокое, склоненное назад чело, опушенное снизу густыми рыжеватыми бровями, а сверху осененное поэтически всклоченными, шантретовыми с проседью волосами; его мутный, несколько прищуренный и презрительный взгляд; его изжелта-каштановый цвет лица и рук; его змеиная саркастическая улыбка, всегда выказывавшая целый ряд, правда, почерневших и поредевших от табаку и времени, но все-таки больших и крепких зубов; наконец — его вечно откинутая назад голова и нежно любимая им альмавива... Нет, такой человек...